Как ненавидеть ересь и любить еретика, что такое Чин присоединения, как бывшим сектантам возвращают их христианские имена, кого избирают мишенью бесовские снайперы – об этом и о многом другом беседа с протоиереем Олегом Стеняевым, православным миссионером и писателем.
Кто у кого ворует овец
Беседовать о вере с самыми разными людьми я начал во время учебы в семинарии – было это в начале 1980-х, – а приезжая в Москву на каникулы, общался также с баптистами, пятидесятниками – некоторые из них жили по соседству с нашей дачей. Мне было интересно рассматривать с ними вопросы о Предании и Писании, о Крещении младенцев, об иконопочитании. И так получилось, что двое-трое из этих моих знакомых сектантов вскоре перешли в Православие.
Надо сказать, что сектантский мир очень взаимосвязан, все постоянно друг с другом общаются, и поэтому сразу же стало известно, что некий семинарист «увел в Православие» уже нескольких людей из разных организаций. Руководители всполошились, нашли номер моего домашнего телефона и устроили выяснение отношений.
Стало известно, что некий семинарист «увел в Православие» уже нескольких людей из разных организаций
– Вы воруете чужих овец!!! – возмущались они. – Красть чужих овец немудрено, но готовы ли вы разговаривать с нашими пастырями с Библией в руках, доказывая правоту своей веры?
Я взял благословение у своего духовника, отца Димитрия Дудко, поехал на встречу, и мы беседовали часа четыре подряд. Потом мне позвонил человек от них и сказал:
– Ну, вообще-то вам дали неплохую оценку в отношении знания Библии, но все-таки это воровство. Вы безбожников бы каких-нибудь обращали – полно ведь безбожников, чего чужих-то овец воровать?
Тогда я объяснил ему, что все эти люди еще в детстве были крещены в Православной Церкви, а одна женщина даже ходила в храм и до сих пор помнит православные молитвы.
– Так что это еще большой вопрос: кто у кого ворует овец, – сказал я ему. На этом мы и прекратили дискуссию.
Позже я стал поднимать эту тему на радио «Радонеж», где, в частности, говорил:
– Инославные люди (так называл я сектантов, чтобы не обидеть их) ходят с Библией по домам и квартирам – обращают православных в свою веру. Они пользуются тем, что многие совсем не знают Библию, хотя это не вина нашего народа, а его беда. В советское время был духовный голод: отсутствие воскресных школ, религиозной литературы, запрет на проповедь. А потом к нам наехали представители разных вер и стали мародерствовать, – иначе не скажешь, – затаскивать наших людей в разные культы.
– Приходите ко мне в храм Всех Скорбящих Радость на Большой Ордынке, – обращался я в эфире к этим людям, – и мы будем обсуждать все спорные вопросы, руководствуясь исключительно Библией.
К этому времени при храме Всех Скорбящих Радость уже был создан Центр реабилитации жертв нетрадиционных религий памяти Алексея Степановича Хомякова. Я зачитывался работами этого прекрасного русского полемиста середины XIX века – его переписка с протестантами, римо-католиками, где он доказывает истинность и чистоту Православия, очень интересна. Причем, доказывая истинность православной веры, он общается с ними очень уважительно. И в своей полемике с инославными я тоже старался выдерживать этот хомяковский стиль.
Отец Димитрий Дудко поддерживал меня:
– Вот и ты общайся с людьми так же, – говорил он, когда я делился с ним впечатлениями о той или иной аргументации Хомякова. – Есть люди, которые ведут с сектантами настоящую борьбу, но это неправильно. Я не могу представить себе, что Алексей Степанович сидит в своих Богучарах и пишет доносы в жандармерию на каких-нибудь лютеран или штундистов… Единственная площадка для общения с людьми других вер – это Библия, причем, когда критикуешь, ты должен сказать перед этим много добрых слов. Нам заповедали это древние отцы. Без добрых слов полемика вообще невозможна.
И он произнес фразу, которая стала моим девизом:
– В Православии цель не оправдывает средства – напротив, средства обнаруживают, приближаемся ли мы ко Христу, как к нашей цели, или безнадежно удаляемся от Него.
При этом он ссылался на 13-ю главу в Первом послании к Коринфянам, где сказано: «Имеешь всю веру, все познание, а любви не имеешь – нет тебе в этом никакой пользы» (1 Кор.13, 2).
Кстати, Иоанн Златоуст в «Слове о статуях» настаивает на том, что еретики – это заблудшие братья наши. Согласно с ним Блаженный Августин в толковании на псалмы пишет: «Мы считаем братьями тех, которые читают молитву ‟Отче наш”, потому что они признают Бога Отцом, а мы все дети Отца Небесного, и между собой братья». И апостол Павел пишет: «Если кто-то не соглашается с тем, что написано в апостольских посланиях, не считай его за врага, но вразумляй, как брата» (2 Фес. 3, 14–15).
Я не хочу знать такого Православия, которое пышет злобой и агрессией
Отцы Церкви обращали заблудших силой своей святости, а мы, немощные и грешные, должны выстраивать отношения с людьми с помощью их аргументов, и делать это с любовью. Ведь что такое – Православие без любви? Апостол Павел пишет: «медь звенящая или кимвал звучащий» (1 Кор. 13, 1) – то есть пустая погремушка.
Миссионер – это врач, который лечит человека, а как можно лечить и при этом ненавидеть? Да, врач видит вину человека: он вел неправильный образ жизни, в результате чего разрушена печень, поражена селезенка. Но нормальный врач не возьмется лечить, не проявляя сострадания. Отцы заповедали нам относиться к самым разным людям по-доброму, и я не хочу знать такого Православия, которое пышет злобой и агрессией. Ненавидеть ересь и любить еретика – вот реальная вера отцов.
Работа в Центре реабилитации
Таким образом, работу в Центре мы сразу начали на платформе святоотеческого метода. Тогда я уже вел передачи на «Радонеже» и сделал в эфире объявление, что каждый вторник в определенное время жду в храме всех тех, кого интересуют полемические темы: «Приходите, будем с Библией в руках обсуждать все спорные места».
Первую неделю я сидел в полном одиночестве, на следующей неделе бабушки, которые работали в храме, стали подходить и задавать какие-то вопросы – наверное, сжалились надо мной. А через месяц мне уже потребовались помощники – народ пошел, можно даже сказать, повалил. Тогда и была создана организация «Родительский комитет» – для защиты детей, которые попали в разные деструктивные секты, в которых имелись проблемы и криминального характера.
Кто в основном приходит в такие центры реабилитации? Сами сектанты практически не приходят. Приходят родители, у которых есть претензии к своим детям, втянутым в эти деструктивные культы.
– Если хотите помочь детям, немедленно прекращайте с ними конфликтовать, – давал я родителям первую установку. – Все, что вы хотели им сказать, вы уже сказали, и не по одному разу. Результат какой? Нулевой. Человека, попавшего в секту, нередко настраивают на конфликт с семьей – не надо им подыгрывать. Вам нужно раз и навсегда прекратить скандалы с ребенком (слово «ребенок» я употреблял условно – ему могло быть и 20, и 30 лет). Общайтесь на любые темы, кроме религиозных. Беседы о заблуждениях может проводить только тот, кто имеет специальное образование и соответствующий опыт, а сами вы ничего не добьетесь. Постарайтесь сейчас выстроить мирные, доверительные отношения – вы же своего ребенка знаете: как он любит отдыхать, что он любит поесть. Любит пельмени – готовьте ему пельмени, любит жареные пирожки – жарьте ему эти пирожки.
И первое, что вы сегодня сделаете, – придете домой и скажете ему: «Мы были в православном храме, в реабилитационном центре, и рассказали там о наших с тобой отношениях. Так нас там отругали и заявили, что в Российской Федерации вообще-то свобода совести и свобода вероисповедования, и никого в этом смысле насиловать нельзя».
Во-первых, это сразу ломало некий стереотип в голове сектанта. После таких слов он говорил родителям:
– Ну, хоть кто-то что-то понимает.
Давалась еще одна установка:
– Неделю-две займет у вас работа над гармонизацией отношений – ни в коем случае не препятствуйте ему ходить в это время на свои собрания, а потом мы с вами встретимся снова.
Родители приходят во второй раз.
– Все нормально, – говорят, – жизнь более-менее наладилась, слава Богу.
– Теперь вам нужно сказать своему ребенку следующее: «Было бы здорово, если бы ты сам сходил к этим православным миссионерам». Заранее могу сообщить вам его ответ: «Мне это не надо». А вы ему: «Мы знаем, сынок, что тебе не надо – ты грамотный в этом деле, Библию вот изучаешь. Это нам надо – мы хотим узнать, как все это, по твоему мнению, укладывается одно в другое. Если ты туда сходишь, то мы с отцом (матерью) тоже к тебе на собрание сходим, послушаем, как у вас учат». Последняя фраза очень располагает детей, они ведь заинтересованы в том, чтобы вовлечь в свою секту и родителей.
И вот родители приходят уже с ним – это начало серьезной работы, формат номер один: первая встреча с сектантом. Тут мы смотрим: если он настроен слишком фанатично и агрессивно – смысла разговаривать нет. Чаще всего так и бывает. Каким образом миссионеру вести себя в этой ситуации? Вы (миссионер) задаете вопрос:
– А ваш духовный наставник (гуру, пресвитер, старейшина) разрешил посетить православный храм?
Тот отвечает:
– Да нет, вот – родители настояли.
Тогда вы ему:
– Как же так: вы сюда без согласия духовного руководителя притащились?! Это вы неправильно поступили, так не делается. У нас в Православии, к примеру, послушание – прежде всего, оно выше поста и молитвы. А вообще, нам было бы интересно побеседовать с каким-нибудь авторитетным лицом из вашей общины. Про вашу организацию разное пишут, – журналисты эти чего только не напишут, – но нам хотелось бы узнать из первых уст. Пусть бы ваш лидер зашел как-нибудь, да литературу свою принес.
Что происходит дальше? Как только сектант выходит с родителями из Центра реабилитации, он сразу говорит им:
– Ну, все – я вашу просьбу выполнил, теперь мне надо ехать по делам.
И сразу едет в свою секту или звонит туда по телефону. Он им сообщает:
– Я только что был в православном храме – меня родители затащили.
Ему там кричат:
– Ты что, с ума сошел?! Зачем ты туда поехал, это ведь языческое капище, тебе там делать нечего! Ты же христианин, который читает Библию, как ты можешь идти на такие компромиссы с вавилонской блудницей? Это недопустимо!
– Но со мной там отказались разговаривать! – говорит он. – Спросили сразу, дал ли духовный руководитель разрешение на посещение православного храма, а когда я ответил: «нет» – отругали. Сказали, что это неправильно, что, какое бы ни было вероучение, везде должен быть порядок, дисциплина. Там у них сидит священник, толстый такой, – он сказал, что интересуется нашей верой и хочет литературу почитать, так как не доверяет тому, что о нас журналисты пишут: они и на православных всякое пишут, и на сектантов пишут, на всех пишут. И он очень хотел бы пообщаться с духовным лидером лично.
У рядовых сектантов завышенная оценка по отношению к своим лидерам, а у лидеров сектантских – завышенная оценка самих себя, и происходит следующее: они всегда очень высоко оценивают тот факт, что православный священник или мирянин-миссионер желает встретиться и поговорить с ними об их вероучении.
И осуществляется встреча с сектантом в формате номер два – он прибывает в Центр реабилитации с авторитетным для него лицом. Здесь ваша задача – в присутствии сектанта разговаривать исключительно только с этим авторитетным лицом, его лидером.
Однажды был такой случай: с одним молодым человеком, рядовым сектантом, в Центр реабилитации явилось сразу 14 человек поддержки. Юношу этого звали Илья, он посещал собрания харизматиков. Потом родители привели его к нам в Центр, и он заинтересовался Православием, жутко напугав этим поступком все свое собрание. Поэтому в очередной раз вместе с ним прибыла группа из 14 человек, серьезных таких мужчин, очень хорошо и стильных одетых, но немного агрессивных на вид. Потом, впрочем, они оказались вполне нормальными и добрыми людьми.
Но сколько бы их ни было, общаться нужно только с одним – это очень важная деталь. Причем иноверцы любят прыгать с одной темы на другую, поэтому сразу необходимо сказать:
– Давайте выберем одну-две темы и по ним будем беседовать.
Такой формат общения называется диспутом, и неважно, три человека участвуют или 150 – вы разговариваете только с одним из них в присутствии всех остальных рядовых адептов.
Далее последует встреча с сектантом в формате номер три.
Почему «свидетели Иеговы» норовят попасть именно в квартиру? Потому что они умные люди и понимают: квартира или дом, где живет человек, – это интимная среда обитания, и чужие здесь не ходят. Пусть не допустят в 99 квартир, но в сотую допустят – и это уже будет их победа.
Как нам организовать посещение сектанта по его месту жительства? С помощью родителей, ведь они ваши союзники. Родители приглашают вас на чаепитие, вы приходите в то время, когда он тоже дома, и здесь вы должны говорить о чем угодно, но только не о спорных вопросах, не о религии. Потому что сектант не должен видеть в вашем лице источник постоянного несогласия. Он должен понять, что интересен вам как человек, как личность.
Сектант должен понять, что интересен вам как человек, как личность
Но к тому времени, когда чай будет допит и встреча приблизится к концу, вы должны успеть обозначить в двух-трех словах, чем он мог бы заниматься, перейдя в Православие.
Дело в том, что многих людей в секте удерживает человеческий фактор. Когда человек, как правило, в каком-то смысле одинокий, приходит в секту, с чем он там сталкивается? Он подвергается «бомбардировке любовью» – вот как это называется. Все мальчики и девочки хотят с ним дружить: все просят его номер телефона, все дают ему свой номер телефона, его приглашают на разнообразные молодежные программы. Если это девица, то ее окружают серьезные молодые люди – симпатичные, хорошо одетые; девушки тоже подходят, знакомятся, хотят общаться. Человека словно теплой ватой со всех сторон обкладывают.
И, несмотря на то, что вы объясните ему по Писанию все спорные моменты и будете в выигрыше при всех встречах с ним, и даже его лидер проиграет вам все диспуты, но личные отношения будут удерживать человека в секте. Поэтому очень важно дать понять человеку, чем он смог бы заниматься, возвратившись в Православие.
Расспросите родителей о его увлечениях. Музыка? Скажите ему:
– А мы вот собираемся молодежный хор создавать. Будем петь на службах и, возможно, даже с концертами выступать.
Любит чтение? Скажите:
– У нас при храме прекрасная библиотека – книги святых отцов, книги по церковной истории, книги очень древних истолкователей Библии – тебе бы они понравились.
В течение полугода мы очень активно работали с этими людьми – старались вовлекать их в самые разные кружки и программы. На Ордынке, например, была создана по моей инициативе библейская школа для взрослых – в зависимости от времени года ее посещали от 150 до 250 человек.
Чин присоединения
И вот, после полугода подготовки наступает самый радостный момент – чин присоединения. Это происходит следующим образом.
Вечером накануне литургии они приходят в храм и исповедуют свои грехи. Разрешительная молитва над ними не читается, потому что они еще не православные, но им даются духовные советы, и они должны прочитать правило к Причастию. Утром они собираются в храме. На Ордынке они всегда становились большой такой группой слева, ближе к иконостасу.
В храм входил архиерей – с самого начала я написал прошение Патриарху, тогда еще Алексию, чтобы для большей церковной торжественности Чин присоединения совершал архиерей. В течение многих лет Чин совершал митрополит Истринский Арсений (Епифанов), а продолжил митрополит Иларион (Алфеев), то есть традиция, созданная в середине 1990-х, сохраняется до сих пор, хотя я в этом храме давно уже не служу, служит там сейчас отец Евгений Тремаскин, который сам имеет опыт возвращения в Церковь.
Архиерей восходит на кафедру, при этом он сразу смотрит влево: ему интересно, сколько людей в этот раз собралось. А их там обычно бывает много: и мужчины, и женщины, и целые семьи с детьми, и пожилые люди.
Архиерей облачается, восходит на амвон, – миссионер встает справа от него. У архиерея в руках текст древнего Чина присоединения, и у миссионера тоже. Архиерей по тексту спрашивает:
– Почто пришли еси?
А они все стоят уже по центру храма рядами, чтобы владыка, в соответствии с обрядом, мог свободно между ними проходить, и повторяют за миссионером ответ:
– Пришли присоединитися…
И так зачитывается весь текст Чина присоединения, во время которого происходит и такое действо: архиерей подходит к каждому из них и возвращает ему христианское имя, потому что, попадая в секты, люди часто утрачивают свои имена.
Архиерей подходит к каждому из них и возвращает ему христианское имя, потому что, попадая в секты, люди часто утрачивают свои имена
Я заметил, что человек, всего несколько месяцев находящийся в какой-нибудь неопротестантской секте, начинает вдруг говорить с легким американским акцентом – обычный русский человек! Это у них привычный стиль – они и проповеди говорят с этим акцентом. И если человек носит имя Михаил, его в неопротестантской общине никогда не будут называть Мишей – он станет Майклом. Бориса непременно переименуют в Боба. Человек, по сути, оказывается в состоянии внутренней эмиграции. Особенно ярко такое заметно в неоиндуистских сектах, где люди одеваются в индийскую одежду, изучают индийскую кухню, увлекаются индийской культурой – то есть меняют образ жизни белого человека на образ жизни индуса.
Поэтому возвращение христианских имен – это очень трогательное событие:
– Знаменуется раб Божий Михаил, знаменуется раб Божий Борис…
Затем выносится аналой, на который кладут Евангелие и крест. Когда присоединяется большая группа, – а у нас собирались группы до 200 человек, – то выносятся три аналоя. Был случай, когда по благословению Патриарха Чин присоединения совершали три архиерея – владыка Иоанн Белгородский и Старооскольский, возглавляющий Миссионерский отдел, владыка Арсений и владыка из Новосибирска, теперь уже покойный. Три группы окружили тогда три аналоя, люди положили правую руку на крест и Евангелие (кто не смог дотянуться, положили руки на плечи впереди стоящих), и все произнесли присягу:
– Аз (имя) пред Лицом Всевидящего Бога клятвою знаменую, что не по принуждению от единоверных ми или за какие-либо иные утаенные мною вины, но точию спасения ищай, присоединяюсь к Православной Церкви...
– Целуй слова Господа твоего, – произносит владыка, и они, в ознаменование своей клятвы, целуют Евангелие и крест.
Чин окончен, они возвращаются в левую часть храма и ждут Причастия. На Херувимской, после молитвы о Патриархе, иподиакон подает архиерею список, и владыка зачитывает имя каждого:
– Днесь присоединившихся к Церкви… – и с очень большой радостью называет все-все имена, а у жертвенника, вынимая частицы на проскомидии, он тоже все их зачитывал. Потом они идут к Причастию – и это миг окончательного соединения с Церковью.
Они идут к Причастию – и это миг окончательного соединения с Церковью
Архиерей обязательно говорит слово, и я, после окончания литургии, тоже произносил проповедь примерно такого содержания:
– В Евангелии сказано, что об одном кающемся грешнике ангелы на небесах радуются более, чем о 99 праведных. Сегодня присоединяется к Церкви Божией не один, не два, а целое множество людей, и в эти минуты пространство нашего храма незримо наполнено множеством ликующих ангелов, которые радуются, глядя на тех, кто отныне будет находиться в ограде Христовой Церкви Православной…
Всем присоединенным мы дарили памятные молитвословы с печатью, где была указана дата этого памятного дня и имя архиерея, совершившего Чин, дарили также полные Библии, поскольку в сектах используется неполная Библия – протестанты и неопротестанты убирают из нее 11 книг. Делалось на память общее фото – с владыкой и миссионерами.
«Ну, тебя, толстый, я не прощу»
Для нас, миссионеров, – это всегда Пасха. Чувствуется такая радость, такое облегчение, словно всех нас только что крестили. Я человек не мистичный, никаких голосов никогда не слышал – отношу себя более к деятельному типу христианина, но однажды произошел случай, очень меня поразивший. Как-то присоединяли мы особенно большую группу людей, и после окончания службы я пошел в свою келлию отдохнуть – это было там же, в храме Всех Скорбящих Радость на Ордынке. Только прилег на кровать и начал уходить в дремоту, вдруг – удар по животу и голос, полный ненависти:
– Ну, тебя, толстый, я не прощу.
Глаза открываю: что такое?? На сон не похоже – я словно резко куда-то провалился на мгновение, отключился от действительности. А злобная интонация голоса все звучит в памяти, и звон какой-то в ушах стоит.
Конечно, миссионер всегда подвергается разного рода гонениям. Отец Димитрий говорил:
– Если решишь стать миссионером, поставь большой крест на своей репутации. Любой миссионер, каким бы он ни был – святым или грешным, – неизбежно будет подвергаться мощнейшему давлению. В Библии сказано: «Немногие делайтесь учителями, ибо подвергнетесь нареканию» (ср. Иак. 3, 1).
Поэтому я тоже всегда говорю своим единомышленникам: никогда не принимайте на веру наветов на миссионера, пусть пройдет какое-то время, прежде чем принимать решение. По миссионерам эти бесовские снайперы бьют прежде всего, потому что дьявол такие вещи не прощает.
По миссионерам эти бесовские снайперы бьют прежде всего, потому что дьявол такие вещи не прощает
Миссионерское служение – непростое служение. Всегда окажутся рядом люди, которые будут уверены, что ты слишком мягко относишься к заблудшим. Но миссионер, совершая свое служение, в каких-то ситуациях вправе не считаться с интересами критикующих его нормальных, в общем-то, православных людей. Потому что Господь сказал: «Оставь ради одной заблудшей овцы 99 незаблудших, и иди, ищи ее. А найдешь – покроешь множество грехов своих».
За те годы, когда я возглавлял в храме на Ордынке Центр реабилитации, мы присоединили к Православию около двух тысяч человек, – это по официальным спискам, которые мы составляли для патриархии. Эти списки анонимные, они никуда дальше не идут, и патриархия тоже соблюдает анонимность этих людей.
Теперь мне уже 60 лет, я давно служу в другом храме, и хотя по-прежнему занимаюсь миссионерством, но чувствую, что надо понемногу сбавлять темпы. Мне очень отрадно видеть, что молодежь идет в миссионерское служение – это дело молодых, тут надо и здоровье иметь, и нормальную нервную систему. Это благословенное служение, тяжелое и благословенное одновременно.
