– Могут ли верующие делать замечания неверующим, говоря о греховности их поступков? Или только Бог должен указывать человеку на его грехи?
– Бог и так указывает. А вообще это все зависит от ситуации. Если человек – твой друг детства, то можно. Только в духе кротости, как апостол говорит. Кротко, с любовью. А так, чтобы заявить свое несогласие, – это, конечно, просто расстроить отношения.
– Если человек согрешит против тебя – выскажи ему.
– Тут имеется в виду совсем другое: не бей сразу в нос.
– Но, видя греховный поступок человека, мы хотим ему помочь.
– Помолись за него Богу.
– И тем самым поможешь.
– Безусловно. Если молитва твоя с верой.
– А подсказать?
– Подсказать можно тому человеку, который спрашивает. Вот женщина сейчас позвонила, спросила – мы подсказали. А если бы не позвонила, я стал бы ей звонить и что-то ей говорить? Она скажет: "Слушай, оставь меня в покое. Ты сидишь там на "Союзе" – и сиди".
– Мы оказались свидетелями какого-то неблаговидного поступка человека. Господь нас в этой ситуации к чему призывает?
– Вот и испытывает, что мы поняли из христианства.
– Бросимся ли мы его спасать или предоставим это право Богу.
– Нет. Бросимся спасать – это когда он кричит: "Помогите, я тону!"
– Но здесь речь идет именно о грехе, который мы наблюдаем.
– Но мы даже не называем, что за грех. Если он в это время режет соседа на мелкие куски, надо сказать: "Федя, ты не прав". Очень ласково и нежно. Грехи-то разные бывают. Что так абстрактно рассуждать? Это значит – говорить ни о чем.
– Но если не абстрактно, батюшка, то многих людей пожилого возраста возмущает нынешняя молодежь. Их распущенность…
– Это было всегда. Я сам читал очень древний египетский папирус, где обо всем этом рассказано, "что за молодежь"…
–То есть прямо вот про наше время.
– Буквально! Потрясающий памятник древней египетской письменности. Целую цивилизацию создали.
– То есть каждое новое поколение хуже предыдущих…
– Нет. Дело в том, что человек, проживший жизнь, жизнь понимает глубже. А молодежь – поверхностней. И из-за этого – совершенно разные формы поведения. А потом эта молодежь превращается в мужей зрелых; потом в мудрых, старых. И они сами приходят к той точке зрения, которая была у их предков.
– Но желание учить молодежь…
– Желание учить происходит от малодетности. Мы были очень плодовитым народом, в семье в среднем было по восемь детей. И весь свой пафос учительства изливали на них. Сейчас у всех по одному ребенку, поэтому огромный запас этого учительского духа остается невостребованным. И он зудит. Поэтому пожилые люди набрасываются на приходящих в храм: не так стоишь, не так идешь, не такого цвета у тебя колготки (почему они оранжевые?).
А спроси: "А где твои дети?" – "Ой, да они не ходют!" Эта хоть в оранжевых, да пришла, а ее-то вообще не ходят. Так иди учи своих. А боится! Потому что нарвется на хамство. А здесь пользуется, что человек немножко в таком состоянии, которое свидетельствует о том, что он не в своей тарелке. И тут же на нее набрасываются – как дикие шмели, чей улей потревожили.
Протоиерей Димитрий Смирнов
