Каждый день мы получаем все новые напоминания о том, что Британии посчастливилось сбежать, пока у нее еще была такая возможность.
Съездив после Второй мировой войны в Америку, ныне забытый отец-основатель Евросоюза Вальтер Хальштейн (Walter Hallstein) решил, что Европе суждено стать копией американской сверхдержавы. Его назначат президентом новой политической федерации. Комиссия, за которой надзирают технократические цари-философы, придет на смену государственным служащим. Британию с ее принципами невмешательства и свободы торговли в новый союз пускать нельзя, а любые попытки низвести данный проект до простой организации свободной торговли надо жестко пресекать.
Но была одна проблема. Европейские лидеры считали Хальштейна одержимым снобом. С особым презрением к его идеям относился Шарль де Голль. Единственное, что помешало ему раздавить сей «далекий от реальности» проект — это привлекательная возможность сдерживать Германию и получать сельскохозяйственные субсидии. Так что зарождавшийся Евросоюз был наполовину монстром. Величественная стратегия Хальштейна немедленно погрязла в трясине бюджетных споров и политического паралича. Но он наслаждался тем, что его сделали председателем первой комиссии Европейского экономического сообщества. Так что евро-федералистская мечта продолжила свое существование.
Результат таков: европейский проект был и остается иллюзией, диснеевской сказкой из 1950-х годов в обертке континентальных правовых хитросплетений. Это неудавшаяся федерация, которую раздирает на части борьба за власть и тщеславие, и терзают сомнения в «англо-саксонской» свободе.
В последнее время это стало более заметно, чем обычно. Каждый день приносит даже самым разочарованным сторонникам Брексита свежие напоминания о том, почему именно мы вышли. Эммануэль Макрон по-прежнему использует ЕС в качестве предвыборного инструмента, капризно настаивая на блокаде Британии, правда, без особого успеха. Отношения между Брюсселем и некоторыми восточноевропейскими странами опустились до нового минимума на фоне обвинений в нарушении прав. Польский президент даже сказал, что ЕС развалится, если будет шантажировать его страну. Этот блок бесполезен почти по всем важным вопросам внешней политики, начиная с ядерных переговоров с Ираном и кончая разворотом Запада в сторону Индии и Китая.
Тем не менее, противники Брексита по-прежнему восторгаются мифологией Евросоюза. Как они захлебываются от избытка чувств по поводу его верности моральным принципам, как они аплодируют каждому якобы удачному ходу великого гроссмейстера Мишеля Барнье (Michel Barnier) на переговорах по Брекситу! Но они допустили элементарную ошибку, приняв догматизм за идеологическое преимущество.
Речь в данном случае идет об упорных усилиях Брюсселя по поиску косметических «технических решений» проблем, связанных с Североирландским протоколом. Несмотря на выспренные заявления о защите единого рынка (Брюссель знает, что его легко можно защитить двусторонним исполнением законов, норм и правил), ЕС наполняет страхом знание того, что Британия с ее свободной торговлей уходит с его регуляторной орбиты.
Брюссель сделает все возможное, чтобы этого не случилось. Не только для того, чтобы примеру Британии не последовали другие страны-члены. Евросоюз со своей бюрократической одержимостью и нежеланием признавать действительность пытается защититься от потрясающей истины, состоящей в том, что его учредители 60 лет назад ошиблись, поддавшись мечтам о создании сверхдержавы, сверхбюрократии. А сейчас грядет кризис, угрожающий его существованию, и он может стать еще серьезнее, чем в 2009 году. ЕС неверно понимает современную эпоху, допуская ошибки по трем направлениям.
Первое направление экономическое. Модель активного вмешательства в управление экономикой, обеспечивающая лишь медленный рост, обрекает ЕС на упадок. Но он также лишил себя возможности устранить те причины, которые вызвали последний кризис еврозоны, и тешит себя иллюзией, что единая валюта переживет еще один крах. С момента греческой катастрофы прошло 10 лет, и Германия наверняка уже решила судьбу катастрофической попытки сковать Европу общей цепью налогово-бюджетного союза. Она отказалась поддержать реформы централизации, которые должны были полностью защитить европейскую валюту от будущих потрясений, и возможный новый министр финансов Германии Кристиан Линднер (Christian Lindner) вряд ли будет менять курс. Как-то раз он потребовал временно исключить Грецию из еврозоны.
Второе — это претензии на глобальную значимость. С усилением Китая эпоха американского господства подошла к концу. В последние годы ЕС получил возможность действовать как «империя внутри империи», полагаясь на военную мощь Америки, а сам при этом превратился в нормативную сверхдержаву. Но сегодня Евросоюз отстранился от своего трансатлантического партнера, игнорируя американские подозрения в отношении Пекина. Скоро настанет время, и скомпрометированная ВТО уже не сможет защитить ЕС от худших китайских привычек в сфере торговли.
Что еще хуже, начатая Пекином гонка искусственного интеллекта угрожает единственному настоящему источнику силы и власти ЕС, каким является «брюссельский эффект». С 1990-х годов транснациональные компании, особенно из традиционных отраслей, таких как автомобилестроение и химическая промышленность, признают нормы и правила ЕС в качестве платы за доступ к его огромному рынку. По сути дела, они экспортируют законы Евросоюза, применяя эти нормы и правила во всех своих коммерческих операциях в общемировом масштабе.
Но в быстро развивающейся сфере технологий ЕС не удается повторить этот трюк. Похоже, он осознает, что добиться гегемонии в цифровую эпоху можно легкими штрихами и прикосновениями, а не удушением любых новшеств в нормативно-правовом регулировании. Например, кое-кто сегодня вдохновенно призывает создать банк данных единого рынка, доступный всем фирмам. ЕС заигрывает с этой идеей, но дальше этого не идет и в практическом плане ничего не делает. Такой банк данных устранил бы самое большое препятствие на пути технологических инноваций на Западе, каким является накопление данных гигантами информационных технологий. Будучи не в состоянии перестроиться, ЕС медленно бредет к новому бедствию, а его Общий регламент по защите данных обещает стать еще большей катастрофой, чем евро.
И наконец, в эпоху covid-19 национальный протекционизм непременно бросит вызов претензиям Евросоюза на роль блюстителя основанного на правилах порядка. Он уже деятельно подрывает свою репутацию на этом направлении, закрывая границы как раз в тот момент, когда Европа становится эпицентром пандемии, и препятствуя экспорту вакцины. Возобновившиеся разговоры о «национальной стратегической стойкости» подрывают жалкие остатки репутации ЕС как нейтрального защитника торговли. Будь ЕС сообразительнее, как Британия, он начал бы заключать торговые соглашения без оглядки на завтрашний день, чтобы противостоять идее отказа от глобализации. Но скорее всего, Брюссель уже никогда не согласится на новую сделку из-за политических разногласий и давления экологического и профсоюзного лобби.
Легче всего делать самые страшные ошибки. ЕС удается выживать благодаря везению и силе своего идеализма. На протяжении неспокойных десятилетий он никогда не отступал от своей основополагающей концепции бюрократической технократии. Но мир меняется, и аура непобедимой целеустремленности ЕС понемногу исчезает. Конечным итогом станет не распад, а моральное устаревание. И вопрос определенно не в том, произойдет это или нет. Вопрос в том, когда это случится.
